Дмитрий Бальтерманц (1912-1991)
ГОРЕ
(Керчь, 1942)
Борис Слуцкий
В шесть часов утра после войны
Убили самых смелых,
самых лучших,
А тихие и слабые —
спаслись.
По проволоке,
ржавой и колючей,
Сползает плющ,
карабкается ввысь.
Кукушка от зари и до зари
Кукует годы
командиру взвода
И в первый раз
за все четыре года
Не лжет ему,
а правду говорит.
Победу я отпраздновал
вчера.
И вот сегодня,
в шесть часов утра
После победы
и всего почета —
Пылает солнце,
не жалея сил.
Над сорока мильонами
могил
Восходит солнце,
не знающее счета.
Питер Брейгель
(между 1525 и 1530-1569)
ОХОТНИКИ НА СНЕГУ
1565
И сносу
сапогам
не было
Егерь, что учил нас добывать язей, был человеком строгим и в своих владениях безобразничать не разрешал. С местными браконьерами давно разобрался, а заезжих отваживал, как мы догадывались, методами далеко не законными. Иногда в деревню заезжала кинопередвижка, и он скоро собирался, если обещали кино о войне. Других фильмов для него, кажется, не существовало, а эти он делил на “честные” и все остальные. В списке честных первым у него стояло “Иваново детство”. Дальше — от настроения: “Баллада о солдате”, “Был месяц май”, “Летят журавли”, “А зори здесь тихие”. Позднее прочное место заняла “Проверка на дорогах”.
Вспоминать про войну он не любил, хотя она едва царапнула его. Нам, однако же, удалось кое-что выведать — все отрывочно, вперемешку, цельной картины не получалось. Я как-то попытался для себя склеить воедино, но прежде мне понадобилось еще раз увидеть “Иваново детство”.
Мне непременно надо было увидеть скользящие ввысь, будто растворяющиеся в ситцевой глубине, стволы деревьев и далеко внизу суетящиеся фигуры людей.
В оккупации на Псковщине он жил с дедом. Тот с приходом немцев подался в лес, в сохранившуюся с незапамятных времен землянку. В деревню они вернулись только с партизанами, окончательно выбившими фашистов. Тогда-то паренек и увидел первого фрица.
Немец не рыжим был и не детиной. Он все твердил “Нихт Гитлер” и “Сталин — иа”. Еще пятеро пленных согласно кивали: “Гитлер капут”.
Пистолет ему сунул мужиковатый партизан. “Ты, Витьк, не дрейфь, — говорил он, — цель ему прям в лоб. Слышь, в лоб бей”. Но холодное железо плясало в детских руках, и немец завизжал, когда пуля пробила ему ногу...
Мне нужно было видеть черные стволы деревьев да талый снег. Фриц побежал, завидя людей, но сразу увяз в не успевшем еще осесть сугробе и долго потом, основательно, вытряхивал мокрое крошево из новеньких крепких сапог. С полсотни его товарищей были уже свалены у канавы и еще пятеро ожидали своей неминуемой участи.
Пистолет от паренька отобрали, а дед дал затрещину за попорченную немецкую обувку.
Сапоги те он носил потом не один год, сносу им не было.
